«Знали мои подруги, знал весь двор»
Татьяне 43 года, она родилась в Оренбургской области, но уже через несколько дней оказалась в Ижевске: приемные родители забрали ее из роддома. О том, что девочку удочерили, знали все вокруг, кроме нее самой.
«Знали мои подруги, знал весь двор. Одной моей подруге рассказала [об удочерении] ее мать, ей тяжело было хранить это в себе, и она рассказала другим девочкам. Она как-то меня спросила: “А что было бы, если бы твои родители оказались тебе не родными?”. Я ответила, что этого просто не может быть», — вспоминает Татьяна.
В школе на уроке биологии девочка доказывала учительнице, что у голубоглазых родителей может родиться кареглазый ребенок: «Наука врет. Вот вам прямое доказательство — я же родилась у своих родителей».
В день 19-летия Татьяны ее крестная вдруг сказала: «Знаешь, мама не та, которая родила, а та, которая воспитала». От нее же в 37 лет Татьяна узнала, что ее удочерили — разговор случился через несколько месяцев после смерти мамы. Папы не стало еще раньше.
Татьяна не поверила, но крестная показала официальную бумагу, где было написано, что девочку забрали из роддома. Школьная подруга, которой позвонила Татьяна, сначала отнекивалась, а потом призналась, что все знала. Дружба разладилась: «Это предательство. Я не могу доверять людям, которые всю жизнь что-то от меня скрывали».
Осознать, что ее удочерили, Татьяне было не просто. «Эта правда свалилась на меня — и что с ней делать? У меня было тяжелое чувство: с мамой-то не поговорить».
Татьяна уверена: тайна, которую мама всю жизнь хранила, пошатнула ее здоровье. «Мама все время была как будто на нервах, у нее диабет появился от переживаний. Многие усыновители не хотят говорить ребенку, что он приемный. Я с этим не согласна, потому что тайна усыновления висит над ребенком и родителями и давит на них».
Она решила найти своих биологических родителей — в первую очередь чтобы знать о наследственных заболеваниях. «Я всегда говорила врачам: диабет, инсульт, инфаркт. А теперь что говорить?».
В ЗАГСе Татьяне сказали, что у них «никаких данных нет». Скорее всего, это была неправда, а сотрудники лишь следовали закону: ст. 139 Семейного кодекса запрещает разглашать информацию об усыновлении ребенка против воли его приемных родителей.
Хранить тайну усыновления обязаны все, кому известно об усыновлении: судьи, чиновники, сотрудники ЗАГСов и обычные граждане. Как правило, тайна все равно раскрывается: почти в 50% случаев ее разглашают друзья и родственники приемных семей. За раскрытие тайны человека ждет штраф или арест до четырех месяцев (ст. 155 УК РФ), но в реальности людей крайне редко привлекают к ответственности. Известен случай, когда в 2014 году в Иркутской области 50-летней медсестре назначили шесть месяцев исправительных работ за то, что она рассказала своим знакомым об удочерении одной девочки, и по сарафанному радио это дошло до приемных родителей.
Имен биологических родителей ребенка часто не знают даже усыновители, но по закону они могут получить эту информацию в ЗАГСе. Если же усыновители умерли, приемный ребенок, получив отказ в ЗАГСе, вынужден идти в суд. Татьяна так и поступила: женщина была в полной уверенности, что имеет право знать имена биологических родителей.
«Многие усыновленные ощущают себя “людьми без корней”, но у каждого человека есть право на прошлое, настоящее и будущее — и никто не вправе его этого лишать», — объясняет она.
Татьяне помогала волонтерка из Сообщества взрослых усыновленных, которое в 2008 году основала Марина Трубицкая из Владивостока — советовала, куда обращаться и как добиваться информации. Сейчас в группе состоит более тысячи человек, самое популярное обсуждение — как усыновленному получить информацию о биологических родителях.
Летом 2020 года Татьяна подала в суд, чтобы оспорить отказ ЗАГСа. Не дожидаясь решения, она сделала запрос в роддом города в Оренбургской области. Сотрудники без лишних вопросов прислали ей справку о рождении, где значилась фамилия биологической матери. Понимали ли сотрудники роддома, что разгласили тайну усыновления, неизвестно. В это же время суд вынес решение в пользу Татьяны, обязав ЗАГС выдать ей информацию.
Когда Татьяна написала своей биологической матери в «Одноклассниках», женщина попросила у нее прощения, но на дальнейший контакт не пошла. От тети, родной сестры матери, Татьяна узнала, что у дедушки была болезнь Паркинсона.
«Я не пожалела, что стала искать [биологических родственников]. У меня сложилась более полноценная картина: откуда я, где жили мои родители. А еще это дало мне понимание, что гены не играют такой роли, как воспитание и образование», — говорит Татьяна. Она жалеет лишь о том, что не успела поговорить о своем удочерении с приемными родителями до их смерти.
Татьяна много работала с психологом, чтобы справиться с травмой усыновленного человека и обидой на подруг. В 2022 году она поступила в магистратуру на психологический факультет и сейчас исследует жизнестойкость человека на примере взрослых усыновленных и пишет научную статью.
Кого защищает тайна?
В законе говорится, что тайна усыновления защищает ребенка, который «ввиду физической и умственной незрелости нуждается в специальной охране и заботе». Сторонники этой позиции считают, что разглашение тайны может затруднить «нормальное воспитание» ребенка.
Но государство не дает информацию даже совершеннолетним. «Ребенок — только до 18 лет. Я же — взрослый человек и имею право знать», — уверена программистка Елена Пушкарева, удочеренная в двухмесячном возрасте. Почти год Елена добивалась в судах, чтобы государство назвало имена ее биологических родителей. В итоге ей удалось поговорить со своей матерью по телефону.
Татьяна из Оренбургской области считает, что тайна усыновления защищает биологических родителей от мести усыновленных. При этом ей неизвестны случаи, чтобы человек искал родителей, желая навредить: «У кого есть обида на биологических родственников — они их даже искать не будут. А те, кто ищут, готовы дать человеку шанс все исправить».
Часто за сохранение тайны усыновления выступают приемные родители младенцев, отмечает психолог Елена Мачинская. Нередко они скрывают усыновление даже от родственников: боятся, что те не одобрят приемного ребенка. Мачинской известны случаи, когда люди усыновляли детей и переезжали в другой город, чтобы сменить свое окружение и сохранить тайну.
В реальности же тайна усыновления, считает Татьяна, бессмысленна и не защищает ни приемного ребенка, ни биологических родителей. Как показывает опыт, у большинства людей она рано или поздно раскрывается, и не нужно «чинить препятствия взрослым людям». Татьяна убеждена: государство должно предоставлять усыновленным старше 18 лет данные об их биологических родителях — как это происходит, например, в Беларуси.
В большинстве стран мира тайны усыновления нет — она сохранилась в основном на постсоветском пространстве: в России, Армении, Азербайджане, Казахстане, Таджикистане, Молдове.
В странах Евросоюза усыновленные получают информацию о своем усыновлении с определенного возраста: в Бельгии — с 12 лет, в Австрии — 14, в Германии, Нидерландах и Болгарии — 16. В Эстонии, Венгрии, Латвии, Португалии, Испании — с 18 лет, в Италии — с 25.
В России до революции 1917 года тайны усыновления тоже не было. В 1918 году большевики усыновление запретили: оно позволяло обойти Декрет об отмене наследования, по которому государство получало имущество умершего, если у него не было «нуждающихся нетрудоспособных родственников». К 1926 году возможность усыновления вернули.
Некоторые исследователи считают, что возникновение тайны усыновления, которая обрывает все ниточки с кровными родителями, — это отголоски сталинских репрессий.
С 1934 детей репрессированных передавали в детские дома, часто с прочерком в графе «родители», писала создательница сайта «Всероссийское генеалогическое древо» Людмила Бирюкова. Младенцам, изъятым у матерей в исправительно-трудовых лагерях, давали новые имена и фамилии, а детей постарше заставляли забыть своих родителей.
«Нам предлагали отказаться от родителей, но никто этого не сделал. <…> Я настолько была напугана, что в детдоме сказала другую фамилию: вместо Ульяновой — Борисова… Так и осталось», — вспоминает Маргарита Семенова, отца которой арестовали в 1937 году.
«Тогда детям “врагов народа” меняли имена и даты рождения, потому что была угроза для жизни. Сейчас такой угрозы нет, но традиция осталась», — замечает психолог и педагог Дарья Емельянова, которую удочерили в младенчестве.
В разгар Великой отечественной войны, в 1943 году, усыновителей разрешили записывать в актовых книгах о рождении в качестве родителей приемного ребенка. С 1969 года они получили возможность менять ребенку имя, фамилию, отчество, дату и место рождения, а государство запретило сообщать человеку какие-либо сведения о его усыновлении без согласия усыновителей.
В начале 2010-х годов в России обсуждался отказ от тайны усыновления: в Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 — 2017 годы был пункт о переходе к системе открытого усыновления. Но его не реализовали, и Россия продолжает жить по закону, который многие усыновленные считают устаревшим.
«Даже Лунтик нашел свою биологическую маму, потому что это не может не волновать»
35-летняя Дарья Емельянова выросла в маленьком городе Дно Псковской области. Отношения с родителями были прохладные, и когда люди вокруг стали поговаривать, что Дашу удочерили, она не решалась задать прямой вопрос. «У нас не было принято разговаривать на душевные темы. Ты накормлен, напоен, у тебя есть одежда, игрушки, ручки, тетрадки — что тебе еще надо?».
Однажды девочка увидела у мамы на животе шрам: «Это я у тебя рождалась так?». Женщина испугалась.
— Мама, как я родилась?
— Я не помню.
«С раннего детства у меня было ощущение — что-то здесь не так. А что — непонятно. Начинаешь задавать вопросы, а от тебя отмахиваются как от назойливой мухи. К 14 годам накопилось много странностей, которые давали фоновую тревожность».
Когда Дарья получила паспорт, она увидела место своего рождения — город Калининнынешняя Тверь. «Есть город Дно, рядом — Порхов, там тоже есть больница. В 120 километрах — большой город Псков. Но я представила беременную маму, которая на девятом месяце беременности прется на поезде [за 500 км] в какой-то Калинин».
Окончив университет в Пскове, Дарья переехала в Санкт-Петербург. Вскоре от рака умерла мама. В один из приездов на родину Дарья с папой были в гостях у крестной. «Папа вышел прогревать машину, и крестная сказала: “Все, я не могу больше терпеть, чего она живет и не знает”. Муж пытался ее остановить, но она рассказала: “Когда ты была маленькая, тебя привезли из Твери”».
От крестной Дарья вышла в слезах, молча села в машину к отцу. Она не решилась ничего спросить: «Первое, что я чувствовала при желании задать вопросы папе — стыд, как будто хочу своровать чужое. Меня воспитывали так, что нужно быть удобной, поэтому мне было не свойственно говорить о том, что меня волнует».
Накануне тридцатилетия у Дарьи случился экзистенциальный кризис. «Кто я такая, я вообще откуда? Меня конкретно пришибло на эту тему, вплоть до суицидальных мыслей. Я же не могла, как в мультике Лунтик: “Я родился из яичка”. Хотя, кстати, есть серия, где он пошел выяснять, кто его родил. Даже Лунтик нашел свою биологическую маму, потому что это не может не волновать!».
Листая соцсети, Дарья увидела, что ее знакомая Ольга Шестакова ищет свою биологическую маму. Она была первой, кто поддержал девушку в желании найти биологических родственников и заверила ее, что это нормально.
В ближайшие выходные Дарья отправилась из Санкт-Петербурга в Дно. Она хотела попросить отца, чтобы он запросил повторное свидетельство о ее удочерении, где могли быть важные данные. «У нас такой закон, что, сколько бы тебе ни было лет, ты всю жизнь должен отпрашиваться у мамы с папой, чтобы узнать, когда родился».
До этого Дарья уже звонила в ЗАГСы, органы опеки и соцзащиту, но получала только насмешки чиновников, которые отговаривали от поисков: «Ваша мама вас бросила, она предатель. Какая разница, кто вас родил?».
Отец Дарьи сделал запрос в ЗАГС Твери, и через пару недель пришло повторное свидетельство об усыновлении. Мужчина позвонил дочери в Санкт-Петербург и прочел: «Так, тут какая-то Орлова Вера Игоревна, родилась 14 августа…». Кроме имени, Дарье поменяли дату рождения. Это ее разозлило и выбило почву из- под ног: «Человек рождается и умирает один раз, и ты не Бог, чтобы распоряжаться этим».
А вот имен биологических родителей в повторном свидетельстве об удочерении не было. Тогда Дарья открыто рассказала свою историю в соцсетях, и ей написал телеканал «Пятница», который искал героев для проекта «Зов крови»: «Если вы согласитесь участвовать, мы поможем вам найти биологических родственников». Дарья согласилась.
Через три месяца редактор прислала фотографию ее биологической мамы: «Это было очень важно — увидеть, в кого я такая. И сразу много вопросов, много комплексов испарилось».
Для передачи история Дарья не подошла: оказалось, ее мама умерла, а телеканалу была нужна встреча. Но редактор передала девушке контакты ее кровного брата.
Затевая поиски кровных родственников, нужно отказаться от иллюзий, уверена Дарья: «Не надо думать, что сейчас ты объединишься с большой семьей, где тебя просто потеряли, как Золушка туфельку. Нет, тебя родили и отдали — и на это были причины».
Девушка нашла своего родного брата и написала ему в соцсетях. Он молчал три дня, потом ответил. «У нас наладился контакт. На его свадьбе я была единственной родственницей с его стороны. Брат даже с моим приемным папой по видеосвязи общался, я их познакомила». В январе 2025 года папа Дарьи умер.
«Нет ни одного человека, которому не интересно, кто он»
Суды стали чаще, хотя далеко не всегда, вставать на сторону усыновленных после 2018 года благодаря делу Ольги Ледешковой. В 2014 году, будучи матерью троих детей, удочеренная Ледешкова серьезно заболела, ей ставили разные диагнозы: дистонический тремор, астенический синдром, открытая внутренняя гидроцефалия. От одних лекарств женщина падала в обмороки, от других теряла зрение. Подобрать эффективное лечение было невозможно: Ольга ничего не знала о своих биологических родственниках и наследственных заболеваниях.
Вместе с юристом по правам человека Максом Оленичевым Ледешкова прошла все судебные инстанции, дойдя до Верховного суда. В 2018 году ВС удовлетворил ее жалобу, постановив: если человек знает о своем усыновлении, ему не может быть отказано в предоставлении сведений о его происхождении, потому что они необходимы в том числе для раскрытия генетической истории семьи и выявления наследственных заболеваний. Решение вошло в обзор судебной практики Верховного суда РФ № 3 за 2018 год (пункт 60).
Информации для усыновленных в России крайне мало — в основном, ее можно получить от людей, которые уже прошли путь поисков биологических родственников. В 2020 году Дарья организовала чат взрослых усыновленных: она считала, что должно быть место, где люди могут получить поддержку. Сейчас девушка консультирует приемных родителей и ведет группу психологической поддержки для взрослых усыновленных.
«Бывает, пишет человек: “Мне все равно, кто меня родил, мои приемные мамочка-папочка самые лучшие”. Но дело не в том, что кто-то из родителей плохой, а кто-то хороший. Просто эти тебя родили, а эти – воспитали. Через месяц-два смотрю — человек, который бил себя в грудь, что не будет никого искать, спрашивает: “А какие там документы надо заполнить?”. Потому что нет ни одного человека, которому не интересно, кто он».
Усыновленные все чаще выигрывают суды и получают доступ к информации, говорит Дарья. Она уверена: тайна усыновления в России должна быть отменена. Сертификат в Школе приемных родителей, которую обязаны проходить все усыновители, должны выдавать только после того, как человек подпишет согласие на отказ от тайны усыновления.
А в 18 лет, считает девушка, приемные родители должны передать ребенку папку с информацией о его прошлом — и он сам решит, что с ней делать.
«Это важная часть истории, которая принадлежит моим детям, и я должна ее сохранить»
46-летняя Татьяна Седельникова из Новосибирска вместе с мужем Владимиром усыновили двух мальчиков-двойняшек четыре года назад. Сейчас сыновьям Седельниковых пять лет.
Изначально у Татьяны было много страхов на тему приемного родительства, и она планировала хранить тайну усыновления. Сильнее всего она боялась, что узнав правду, мальчики уйдут к биологическим родителям.
Когда Татьяна стала работать с психологом, общаться с приемными мамами и вступила в чат усыновленных, она поняла: люди, которые решают хранить тайну усыновления, действуют из страха.
«Ребенок тебе ничего не должен. Для самоидентификации ему важно знать, на кого он похож, кто он, чем напитан. Отмена тайны усыновления и спокойный рассказ о прошлом — это и есть принятие ребенка таким, какой он есть», — говорит Татьяна.
Сыновья Седельниковых знают, что они приемные. Когда мальчикам было три года, семья навещала детский дом, где они жили. «Дети помнят больше, чем нам кажется. Кузя вспомнил сотрудницу по имени, и даже какого цвета у нее были волосы. И в детском доме они ориентировались так, словно никуда не уезжали». Сотрудники детского дома подарили семье альбом с фотографиями воспитателей и написали для мальчиков добрые слова.
Рассказывать детям правду об их происхождении, считает Татьяна, надо сразу, как только у них появляются вопросы. «Ты натер мозоль — ты его вылечишь сразу, иначе не сможешь ходить. Такая же история с памятью. Если ребенок помнит какую-то информацию о своем прошлом, нет смысла делать вид, что ты не в курсе. Чем дольше ты не отвечаешь на его вопросы, тем больше у него формируется недоверие к тебе».
Собирать историю своих детей Татьяне приходится «по крупицам», в том числе и через детский дом, с сотрудниками которого у семьи сложились теплые отношения.
«Система у нас, мягко скажем, неповоротливая. И по закону приемные родители не очень многое могут узнать о своих приемных детях. Было бы хорошо, если бы нам давали информацию. Не мешало бы признать факт, что у ребенка есть кровные родственники, но он живет в твоей семье».
Перед усыновлением детей Седельниковы снялись в передаче телеканала «Ю», и через два года с ними связалась кровная тетя мальчиков. От нее семья узнала кое-какие подробности о биологической маме и других родственниках.
Татьяна собирает всю информацию, чтобы потом передать ее сыновьям. «Это важная часть истории, которая принадлежит моим детям, и я должна ее сохранить».
